ЕВРЕЙСКИЙ ЦИРК НА ВЫЕЗДЕ ( Из книги «Израиль моими красивыми глазами» )

Роберт Борисович Скрипка никогда не держал в руках скрипку, хотя и обладал такой красивой, как сам инструмент, фамилией. На Подоле, в Киеве его знали и уважали все, особенно кошки и собаки. Роберт Борисович работал мясником на Подольском рынке. Это была его музыка. Словно смычок по струнам, острый нож скользил по мраморному телу свежей говядины. Роберт Борисович всегда имел постоянных клиентов. Они доверяли ему. Он всегда их честно наёбывал. Все это знали, но были счастливы. Пусть лучше наебёт на сто граммов с милой улыбкой под густыми усами и баклажановым носом, но даст свежее, чем честно подсунет залежавшееся мясо, думали постояльцы. Это было счастливое время начала восьмидесятых, в уютном и дружном Советском Союзе. Мясника уважали и у него отлично получалось ладить с людьми.

Так же хорошо у Роберта Борисовича получалось делать детей. В середине семидесятых на Подоле на свет появились две рыженькие, как скрипка Страдивари, Скрипки. И позже, маленькая, очаровательная, зеленоглазая Скрипочка. Братьев родители назвали в честь двух великих евреев, Карлом и Фридрихом, а маленькую принцессу, в честь Розы Люксембург. У братьев в школе был каждый день праздник. Их сравнивали с носителями их имён и ставили в пример остальным. Розочку вспоминали только на восьмое марта и при маминой аллергии на цветение роз. На постоянно свежем мясе младшее поколение Скрипок выросло крепким и энергичным. Несмотря на то, что дедушка Барух был хасидом из Умани и мечтал о продолжателях этой редкой и небезопасной традиции в семье, молодые Скрипки направили свою энергию в Киевское цирковое училище, где стали воздушными гимнастами. Крепко они держали друг друга за руки не только под куполом цирка, но и в трудных жизненных ситуациях. Розочка под их мощными крыльями чувствовала себя королевой. Королевой была она и в цирке. Унаследовав бабушкину красоту и осиную талию, невероятно похожая на молодую Маю Плисецкую, Роза расцветала на арене цирка в кругу белоснежных пуделей и болонок. Собачки честно отрабатывали папино мясо, особенно коровьи хвосты и уши. Скрипки часто гастролировали по братским республикам, пока они не распались.

Быстро сообразив, что в перестроичном Киеве возможны шухер и погромы, Роберт Борисович свернул свою мясную лавку со слезами на глазах, поклонился низко любимому рынку, получил благословение от Князя Владимира на одноимённой горе, нырнул последний раз в родной Днепр, и, собрав все свои Скрипки, старые и молодые, переехал на постоянное место жительства на маленькую Родинку, в Израиль. Имея дальних родственников в Кфар -Сабе, Скрипки взяли на дедушку, как и многие другие репатрианты, машканту, ссуду на двадцать пять лет с привязкой ко всему, что только возможно и росту постоянно растущего курса доллара, и купили большую квартиру. У каждого было по отдельной комнате. Дедушку поселили в коридоре, соблазнив единственным телевизором и религиозной литературой на русском и иврите, взятой из Ульпана, куда вся семья ходила учить иврит. Дедушке приказали жить долго, как минимум двадцать пять лет, и всячески за ним ухаживали.

Карл и Фридрих подрабатывали на тель-авивском пляже, показывая акробатические трюки. Розочка тосковала по своим питомцам, но помогала братьям, садясь на шпагат в конце их выступлений, и протягивая огромную шляпу для новых денег, шекелей. Деньги кидали редко. В основном хлопали и восхищались. Курс доллара рос. Машканта выплачивалась в основном за счёт дедушкиной пенсии и компенсаций из Германии. Настрой Скрипок был минорный.

Однажды Карл возвращался с рынка с полной корзиной фруктов и овощей, оставленных после торговли на выброс толстым марокканцем. Перебегая на жёлтый сигнал светофора, его слегка задела новая Ауди серебряного цвета. Корзина упала и спелые апельсины рассыпались по проезжей части словно мячи жонглёра под куполом цирка. Карл бросился собирать их, но столкнулся с ветхозаветной бабушкой, выползшей из дорогой немецкой машины. У старушки тряслись скрученные от страха ручки, похожие на лапки замороженных кур, но каждый пальчик украшал перстень с дорогим бриллиантом, ослепляющим глаза юного Карла. Бабушка стала умолять Скрипку не заявлять в полицию. Помогала собирать апельсины и манго. Зрителям в своих авто нравилась такая постановка. На зелёный светофор никто не обращал внимания. Все ждали развязки. И она таки состоялась. Бабушка силой затолкала Скрипку в свой немецкий футляр и умчалась прочь. В шикарной вилле Герцлии-Питуах, молодую Скрипку до вечера обхаживали двое модных старичков. Кормили, купали в бассейне, одаривали подарками, которые они приготовили на выброс. Домой Карл вернулся вечером. В новых джинсах, кроссовках, часах Ролекс, очках Рей-Бан, корзиной продуктов из супермаркета и пачкой шекелей в кармане.

В полицию он конечно не заявил, но у бывшего мясника и главы семейства в глубине головы зародилась идея. Собрав всех на семейный совет и получив благословение дедушки, держащего руку на Торе, Роберт Барухович Скрипка придумал сыновьям выгодный, но небезопасный бизнес. Название данному мероприятию придумал сам король подольского мяса — Еврейский цирк на выезде.

С понедельника братья вышли на работу. Сразу в самый престижный район Израиля, Герцлию. Каждому выбрали по тихой улице, наполненной огромными богатыми виллами. Розочка помогала братьям, прогуливаясь с купленным белым пуделем около ворот. Когда ворота открывались и в окне дорогого автомобиля Розочка видела старенькие лапки с дорогими кольцами на руле, пудель садился какать по команде, и брат выходил на работу. Разгоняясь на велосипеде или совершая спортивную пробежку, Карл или Фридрих, незаметно бросались под дорогие колёса. Такое столкновение как правило заканчивалось бассейном и просьбами усыновить покалеченного мальчика. Домой с работы возвращались с подарками и деньгами. Через месяц Карл уже ездил на подаренной Тойоте, а Фридрих на помятом им же мерседесе.

Дедушку переселили из коридора в зал. Папа открыл русский магазин. Розочка удачно села на шпагат перед владельцем газет и глянцевых журналов. Семья Скрипок процветала и благословляла Израиль. Работать без сестры братьям стало тяжело, и однажды Карл упал под колёса жены начальника полиции Герцлии. На его счастье он действительно сломал руку, но после тщательного осмотра её мужем места происшествия, парень вернулся домой без подарков и с повесткой в армию. В армии братья пробовали ввести дедовщину, но это уже совсем другая история.