БУМАЖНЫЕ САМОЛЁТИКИ ( Из книги «Израиль моими красивыми глазами» )

В середине 90-х, я познакомился и подружился с весёлой компанией молодых ребят из Бат- Яма. Нас объединяли музыка, молодость и бесконечное вино. Город назвали очень правильно, Дочь Моря, ибо пляжи красовались роскошными смуглыми русалочками. Четыре квартала разделяли бескрайний пляж от квартиры моего друга, где все и собирались  в свободное время. Несколько кругов вокруг домов всегда заканчивались успешной парковкой, и я бежал трезвыми ногами к заветному подъезду, вооружённый пакетом горячих бурекасов и бутылкой румынского красного вина.

Каждый раз, с неба на мою лысую голову пикировали несколько бумажных самолётиков. Русско-бухарские дворники злобно ворчали, лая в небо что то про небесную маму. В ответ на это, как правило, с неба плавно шёл на посадку очередной самолёт. Ругаясь уже на своём языке, дворники подбирали их и победоносно наполняли ими мусорные баки. Конструктором бумажных птиц был весёлый дедушка, сидевший на балконе третьего этажа. Разглядеть можно было только его доброе лицо, наполненное детской улыбкой и трясущиеся руки, пускающие остроносенькие треугольнички. Я крикнул ему «шалом», и это стало нашей традицией. Каждый раз после шалома начинался бумажный снегопад. Дворники  начали ненавидеть и меня, но мои габариты останавливали их от словесных выпадов в мою сторону. Они отрывались на дедушке, но он им показывал толстенную книжку Дапей-ЗаГав, аналогичную нашим Жёлтым страницам, и словно быка красной тряпкой, лишал их радужных перспектив в борьбе с мусором и международным антисемитским заговором.

Все соседние балконы гордо и патриотично красовались бело — синими флагами с шестиконечной звездой. В воздухе пахло Родиной. Маленькой, но зато своей. С балкона дедушки одиноко и смущённо, краснел флаг СССР, дразня уже несуществующими республиками. Каждый раз, когда дворники орлиными взглядами сверлили вражеский балкон, флаг, словно заговорённый застывал на их родной республике, наполненной хлопком, и это их немного успокаивало.

С приездом в Израиль огромного количества ветеранов войны, стало принято отмечать день победы. Пенсионеры выходили на парад со своими внуками. Встречались, знакомились и вдыхая морской воздух свободы, привыкали к жарким дням майских праздников. Наша компания всегда была рада любому празднику, предвкушая выходные дни, запах жареных сосисок и крылышек, но девятое мая с детства прописалось в наших сердцах.

Я ждал друзей у подъезда. Дверь открыла белокурая девочка лет десяти. В одной руке она держала пять шёлковых гвоздик. Второй придерживала непослушную дверь для своего дедушки. Я увидел знакомое лицо с неизменной улыбкой и глазами нашкодившего мальчишки. На редких седых волосах еле держалась фронтовая пилотка. Старенький чёрный пиджак перевешивали три ряда медалей и две звезды. Ростом он был ниже своей внучки. Ниже на голову. Ноги, точнее то, что оставила ему война, были плотно привязаны ремнём к доске с четырьмя колёсиками. Руки крепко держали железные гирьки, чтобы отталкиваться ими от земли. А из-за спины выглядывал мешок, доверху наполненный бумажными самолётиками.

Старик узнал меня сразу, улыбнулся и пустил в меня знакомый треугольничек. С ведром замаринованных крылышек и ящиком пива, без единого цветка в руках, я почувствовал себя гораздо ниже этого маленького человека. Девочка протянула мне гвоздику и я подарил её моему старому знакомому. Он попросил больше не кричать ему «шалом» и представился Николаем Михайловичем.

В тот день угли мангала раздувал не я. Не хотелось пива и веселья. Я шёл за этим маленьким солдатом, собирал его бумажные самолётики и с высоты своего роста запускал их высоко в небо. Дворники всё равно ворчали, недовольные своей работой в новой стране, но это уже совсем другая история.