ПИДОР ( Из книги «Израиль моими красивыми глазами» )

ПИДОР

      Легенды о том, что евреи любят и умеют экономить, созданы и раздуты до величины дирижабля самими евреями, чтобы экономить и быть в этом первыми. И если для русского человека экономить считается постыдным, то евреи своей экономией могут содержать весь русский мир и еще откладывать немножко себе. Первые еврейские экономисты были отмечены еще при создании древнейшего языка, иврита. Он появился  в результате общения Адама и Евы со змеем и стал первым языком на созданной земле.

      Разработчики иврита сэкономили в его письменности по самому максимуму. Полностью убрали все гласные, и не остановились на этом. В остром экономическом приступе, словно по заказу редактора свыше, они сэкономили на некоторых первых согласных. Так, одинаковые в написании буквы Б и В, в начале слова читались только как Б. Такая же участь постигла и несчастную букву Ф, которую заменила стойкая П.

      Евреи и считаются самыми умными в мире именно потому, что кроме них самих на иврите правильно прочитать не может никто. Человек, безошибочно читающий на иврите без огласовок, приравнивается к полубогу, близок к совершенству, постиг тайну святого Грааля. Уровень Бога достигает в Израиле тот, кто с первого раза без единой ошибки прочитает слово Джигурда или Гондурас, что в русском языке в принципе, одно и то же. Я долго привыкал к письменности иврита без точек, но, то, что в начале слова всегда звучит П а не Ф, запомнил однажды раз и на всегда.

    Курс молодого бойца в израильской армии подходил к концу. Наш отряд размещался на территории, которые в последствии были возвращены палестинским мирным жителям. Длинное бетонное здание было укомплектовано двухъярусными пружинными кроватями. Большая часть солдат были русскоговорящие из бывшего СССР. Я лежал сверху. Днём разрешалось заниматься своими делами, и мы предпочитали поспать. Набраться дневным сном сил, перед ночными забегами в женский батальон через дорогу.

      Скрипя старой, как само здание, дверью, вошла молоденькая командир роты, израильтянка Сагит. На неё не сразу обратили внимание. При всех её пышных формах и безупречно вздёрнутом к небу ашкеназийском носике, она успела достать всех утренними отжиманиями от пола так, что видеть её никто не желал. Даже в солдатских эротических фантазиях. Сагит достала записную книжку из маленького кармана на большой груди. Открыла её на нужной странице, и громко, чтобы хоть как то обратить на себя внимание, зачитала — » Пидор, на выход, к тебе приехала бабушка!».

    Среди шестидесяти моих сослуживцев, готов поклясться, пидоров не было. Никто не отреагировал. Сагит повторила, вглядываясь в написанное — » Пидор, собирайся к проходной. Тебя ждут». Но пидор не откликался. Все переглядывались и не доверительно смотрели друг на друга. Я, на всякий случай, перевернулся на живот, чтобы не смущать своим тылом соседа снизу. Вдруг это он?  Из всех шестидесяти солдат, я был уверен только в себе и в том, что пидор точно не я. Сагит знала, что Пидор точно среди нас. Так было написано в её книжице командиром роты. » К Пидору приехала бабушка из Иерусалима. Бабушка Пидора ждёт встречи с внуком «, — не унималась настойчивая младший сержант. Но Пидор не сдавался. Признать на четвёртом месяце службы то, что он Пидор, после походов в баню, общих душевых, марш-бросков и двухъярусных кроватей, не хотел никто. Сагит перешла в наступление и наконец, зачитала фамилию — » Пидор Богданов, с вещами на выход !!».

      Я не зря повернулся на живот, ибо Богданов лежал подо мной. То, что он Пидор и об этом знает наше командование, обескуражило меня. Я спал над ним уже третий месяц и ни разу не почувствовал через старенький матрац его твёрдое имя. Солдат из Молдавии, лежавший с ним рядом, натянул одеяло на глаза. Здоровенный белокурый воин с Житомира, чистивший автомат напротив, завернул недоеденное сало с луком и спрятал их в изношенный баул цвета хаки. Вернувшиеся из душевой армяне проявили интерес и подсели поближе.

      «Я не Пидор!», —  грозно заявил солдат Богданов. » Я Фёдор, Фёдор Богданов». » Фиодор, Пидор, Фиодор, какая разница?», — извинилась Сагит. Вся рота выдохнула и я перевернулся снова на спину. К концу курса у каждого из нас были характерные клички и прозвища, которые мы заслужили за четыре месяца дружно проведённого курса молодого бойца. И тут не нужно быть умным евреем, чтобы понимать сразу, как еще долго впоследствии мы называли сержанта Богданова. После армии он даже сменил имя на Пинхас.

      Не сладко жилось Федям в Израиле. А девушка с фамилией Фёдорова на второй год проживания в Ашдоде сошла с ума. Именно в Ашдод в начале 90-х завернула большая грузинская диаспора. Но это уже совсем другая история.